Борис Сапожников - Война Львов[СИ]

Когда битва почти вплотную приблизилась к частоколу, а салентинцы изготовились к залпу, из-за спин рейтар вылетели полдесятка лёгких конников в гусарских ментиках и доломанах режущих глаз алых и зелёных цветов. Это были наёмники из далёкого Вольного княжества Штирии, воинственного соседа Мейсена, оправдывавшие свою репутацию самого лихого народа в мире. Сейчас их кривые сабли, иначе карабеллы, покоились до поры в ножнах, а в руках они сжимали глиняные горшки на длинных ремнях, начиная раскручивать их, а за ними уже тянулся дымный след. Салентинцы не успели сориентироваться и дать залп по стремительно подлетевшим к частоколу гусарам. Горшки взвились в воздух и врезались в брёвна.

Взрыв, казалось, потряс землю у нас под ногами. Многие вылетели из сёдел, однако готовые к этому рейтары буквально на плечах нагльцев и фиарийцев влетели в лагерь, учиняя резню среди ошарашенных врагов. С фланга их поддержали гусары, лихо бившие из седёл пехотинцев из своих коротких пистолей.

Такая с позволения сказать битва длилась не больше получаса. Спастись удалось только королеве Елизавете, которая с небольшим отрядом верных ей рыцарей сумела вырваться из обречённого лагеря и скрылась где-то на мятежном севере, а позже, по слухам, бежала на континент.

Тогда у частокола горящего лагеря нагльцев нам казалось, что Война львов закончилась и Страндар навеки успокоился под сенью Руана — потомка Фолксов. Но это было далеко не так.

Глава 5

Мир воцарился на многострадальной земле Страндара, им наслаждались все от простых крестьян, чьи поля больше не вытаптывали армии, и ремесленников, которые больше не были вынуждены каждые две недели забираться на стены и оборонять их, до дворян, чьи замки не горели, а лены не разоряли, и придворных, которые, наконец, смогли продолжить вести свою обычную беззаботную жизнь, вместо того, чтобы воевать то за Апонтайном, то едва ли не на собственных землях. В такой благостной обстановке прошло несколько лет после победы над Елизаветой и даже на женитьбу короля на Генриетте Крей глядели сквозь пальцы, хоть она и приходилась дальней родственницей недоброй памяти Скрианов. А вот когда Престон и королевский дворец начала наполнять её многочисленная родня. Гордыней они практически не уступали своему предку, изгнанному на материк и первой их жертвой стал, естественно, властолюбивый граф Орвик, всё то время практически единолично правивший королевством, его величество предпочитал государственным делам пиры, балы и турниры. Это положение вполне устраивало моего бывшего сэра, но долго продлиться это не могло.

Первой ласточкой грядущих событий послужила нашумевшая дуэль между Алеком и племянником её величества Бенедиктом Креем. Повод был пустяковый и по прошествии стольких лет я его уже не могу припомнить, важен результат. На заднем дворе разрушенной во время пожара церквушки, которую так и не стали восстанавливать, жарким летним утром стояли четверо дуэлянтов. Вернее двое дуэлянтов и двое секундантов, как и положено по кодексу. Вторым секундантом был брат Бенедикта Бенджамен.

— Ещё раз, — произнёс я ритуальную фразу, — я предлагаю вам примириться.

Ответом мне было молчание. Алек и Бенедикт замерли, готовые скрестить клинки одинаковых шпаг из коллекции Орвика, которые я умыкнул у него под предлогом желания попрактиковаться в фехтовании. Не стоит упоминать, что ни мой бывший сэр, ни король ничего не знали о дуэли.

— Тогда, к бою, господа!

Быстрый свист, звон шпаг. Бенедикт был неплохим фехтовальщиком, Алек — превосходным. Казалось, он просто издевается над противником, дразня его финтами и обманными выпадами и каждый раз останавливаясь за мгновение до того, как шпага должна вонзиться в тело. Наблюдая за их поединком, я не понимал одного — зачем Креи устроили всё это. Ни один из них не был достаточно хорошим фехтовальщиком, чтобы противостоять Алеку, а затевать драку без надежды на успех — глупо. Но вот уж в чём в чём, а в глупости заподозрить родственничков её величества никак нельзя. Не того полёта птицы. Значит они что-то замышляют и им нужна дуэль, а не её результат. Настораживает.

Два события произошли одновременно. Застучали по брусчатке чьи-то сапоги и Алек, отбросив далеко влево руку со шпагой Бенедикта, коротко ткнул его в плечо. Видимо, моему другу наскучила эта игра в кошки мышки. Крей преувеличено драматично схватился за раненное плечо и рухнул на землю, заходясь — иначе не скажешь — истошным воплем. И тут на задний двор сгоревшей церквушки выбежали пятеро гвардейцев во главе с его величеством и Орвиком.

Они застали самый одиозный момент той дуэли. Алек со зверской усмешкой вытер клинок шпаги сначала об одну, а после и о другую щеку Бенедикта, оставив на них тонкие разрезы и ещё сильнее выпачкав шпагу.

— В Таймский замок! — воскликнул его величество, сходу принимая поистине халиилово решение. — Обоих! Немедленно!!!

— За что?! — громче прежнего возопил Бенедикт. — Я — жертва оскорбления вашего брата!

Но он слишком плохо знал его величество волею Господа короля Страндара Марлона III. Если он принял решение, то менять его не станет ни под каким предлогом и мнение мнимой жертвы его интересовало менее всего.

— Увести! — коротко бросил его величество гвардейцам.

Двое солдат положили руки на плечи Алеку и Бенедикту, выполняя приказ короля. Дуэлянты подчинились, даже пострадавший Крей изволил заткнуться и со скорбной миной зашагал впереди гвардейцев рядом с Алеком.

Его величество более не пожелал разбираться в этом инциденте и удалился. А вот Орвик остался и подробно расспросил нас Бенджаменом. Причём последний держался подчёркнуто нагло, отвечая на вопросы с явной неохотой, демонстрируя, что делает ему одолжение, разговаривая с ним.

— Почему ты не сообщил мне об этом? — напустился на меня Орвик, когда Бенджамен ушёл, а мы двинулись к королевскому дворцу, стараясь избегать тех путей, по которым шагали гвардейцы с арестованными, его величество и Крей.

— Алек просил меня быть его секундантом, — пожал я плечами, — и достать оружие для дуэли. Сообщать вам, милорд, в мои обязанности не входило.

Я старался держаться с ним как можно официальнее, ибо чувствовал отчуждение к этому новому Орвику — честолюбивому и властному, практически правителю страны, — совсем не похожему на моего бывшего сэра.

— Брось, Эрик, — отмахнулся он, — ты сам знаешь, что дуэль между кузэнами королевской семье — дело неприемлемое и ты должен был сообщить мне о ней.

— Вам, милорд? — наиграно удивился я. — Не королю?